Все знают, что Волга — национальное достояние России, но мало кто сейчас осознает масштабы постигшего ее бедствия. Она погибает, и с точки зрения науки она уже не река. Что убивает Волгу и чем опасна для всех нас эта вялотекущая экологическая катастрофа, «Ленте.ру» рассказал врио директора Института экологии Волжского бассейна РАН, профессор, доктор биологических наук Сергей Саксонов.

Цветет река Волга

«Лента.ру»: Со строго научной точки зрения, можно ли сейчас считать Волгу рекой? Или она уже представляет собой каскад водохранилищ?

Сергей Саксонов: Вы сами ответили на свой вопрос. Конечно, Волга уже не река, а каскад водохранилищ — вернее, каскад гидротехнических сооружений с непроточным режимом.

По каким гидрологическим критериям различают настоящую реку и каскад водохранилищ?

Каких-либо жестких критериев нет, но если река по всему течению зарегулирована, то ее уже никак нельзя считать полноценной рекой. Русло Волги, как известно, перегорожено плотинами в восьми местах — от Тверской области до Волгоградской.

Остались ли на Волге собственно речные участки? Например, не все жители моего родного Ярославля знают, что на самом деле город стоит уже на берегах не Волги, а Горьковского водохранилища.

На Волге остались лишь небольшие фрагменты риофильных участков, расположенных, как правило, за плотинами водохранилищ. Например, естественное течение сохранилось на небольшом отрезке от Жигулевска до Самары, где в воде еще живут речные организмы. Увы, но как естественный водоем и как реку мы Волгу потеряли.

Некоторые экологи утверждают, что Волга стремительно превращается в болото.

Дело не в этом. Заболачивание берегов волжских водохранилищ — это не главная беда. В любом случае вся их водная поверхность полностью в болото никогда не превратится. Основная проблема в другом: в Волге исчезает естественная биомасса и появляются чужеродные для нее организмы.

Например?

Сине-зеленые водоросли, которые при особых условиях размножения дают колоссальную биомассу и приводят к цветению воды. К тому же они агрессивно поглощают кислород, вытесняя из Волги другие живые организмы. Вот где настоящая беда — органическое загрязнение Волги сейчас просто колоссально.

Стучат со дна

Почему сине-зеленые водоросли так активно размножаются?

Их подпитывают неочищенные стоки из канализации, со свалок и удобрения с полей. Воздействие на Волгу сейчас настолько огромное и глубокое, что река просто не успевает самоочищаться. Мы недавно оценили ущерб, который постоянно наносится биологическим ресурсам Волги. По самым скромным подсчетам, у нас получилась сумма в 70 миллионов рублей ежегодно.

Правда ли, что из-за каскадов водохранилищ скорость течения воды в Волге теперь уменьшилась в 10 раз?

Да, так оно и есть. Проточная вода лучше сопротивляется загрязнению. Если раньше, до постройки Волжско-Камского каскада ГЭС, речная вода расстояние от Валдая до Астрахани преодолевала за месяц, то теперь это может тянуться годами.

Я читал, что именно из-за этого на волжском дне образовался многометровый слой ила, где накапливаются вредные вещества.

Заиливание дна — это еще одна серьезная беда водохранилищ на Волге. На многих из них берега не сформированы и должным образом не укреплены, из-за чего там регулярно случаются оползни. В результате органика оседает в донных отложениях, которые до определенного момента их впитывают подобно губке, образуя своеобразный резервуар всех поступающих в Волгу нечистот.

Но так не может продолжаться бесконечно. Наши недавние исследования Куйбышевского водохранилища показывают, что в нем донные отложения максимально напитались этими вредными веществами и теперь начался процесс вторичного загрязнения волжской воды — только уже от ее дна. Не удивлюсь, если подобная ситуация складывается и на других участках Волжско-Камского каскада ГЭС.

Насколько все это серьезно?

Это все очень серьезно, если учитывать, что в бассейне Волги живут более 60 миллионов человек и сосредоточено около половины всего промышленного и аграрного производства России. Любая экологическая система, особенно искусственная, должна саморегулироваться и со временем сбалансироваться. В биологии это называется сукцессией. Но в наших водохранилищах это невозможно, и сукцессия дальше первой стадии никогда не заходит.

Наследие Сталина

Почему?

Потому что главная задача волжских водохранилищ — выработка электроэнергии. Этой цели подчинено абсолютно все, а потом мы вдруг удивляемся, почему в Волге рыба погибает и качество питьевой воды снижается.

Как появление водохранилищ повлияло на климат всего Поволжья?

Трудно сказать. Во-первых, сейчас вообще наблюдается глобальное изменение климата. Идет аридизация (иссушение) больших территорий и перераспределение осадков с летнего сезона на зимний. Поэтому тяжело вычленить влияние этого глобального фактора от воздействия водохранилищ на климат Поволжья. Во-вторых, всерьез говорить о таком влиянии нам не позволяют сроки. Ведь климат нужно изучать на протяжении больших временных циклов.

Но, например, о Рыбинском водохранилище говорят, что зимой его поверхность превращается в огромную льдину, которая становится гигантским холодильником для всего Верхнего Поволжья.

Я не уверен, чтобы даже такое большое водохранилище, как Рыбинское, способно сильно изменить климатические условия в своем регионе. Но, опять же, этот вопрос еще слишком мало изучен.

Рыбинское водохранилище стало одним из первых на Волге. До него в 30-х годах XX века возвели Иваньковскую и Угличскую ГЭС. Известно, какими чудовищными издержками и бедствиями все это сопровождалось: были уничтожены десятки населенных пунктов (в том числе древние города), затоплены плодородные прибрежные территории, не говоря уже о том, что при строительстве плотин погибли десятки тысяч заключенных ГУЛАГа.

Да, это была колоссальная трагедия.

Но насколько построенные такой ценой водохранилища оказались полезными и эффективными, если судить об этом с высоты сегодняшнего дня?

Все зависит от конкретной задачи. Конечно, на тот момент сталинская энергетика обеспечила существенный импульс развитию страны и ее промышленности. В краткосрочном плане эти три гидроэлектростанции свои задачи выполнили. Но в долгосрочной перспективе все более очевидными становятся проблемы (в том числе экологические), которые они породили. Поэтому ясно, что с ними что-то надо делать.

Что делать?

В конце 80-х годов некоторые экологи предлагали радикальное решение этой проблемы: просто спустить весь Волжско-Камский каскад ГЭС. Это реально?

Нет, конечно. Возьмем, например, Куйбышевское водохранилище, рядом с которым находится наш институт. Как известно, оно крупнейшее в Европе и третье по площади в мире.

И его тоже строили заключенные ГУЛАГа.

Да, но сейчас речь не об этом. Представьте, что Куйбышевское водохранилище спустят. Миллионы гектаров его илистого дна превратятся в ядовитую пыль, которую ветер разнесет во все стороны. И тогда мы получим новый Чернобыль!

Что же тогда делать?

На этот вопрос нет прямого и однозначного ответа. Например, геоморфолог Глафира Обедиентова, которая еще в годы советской власти не побоялась открыто сказать, что создание каскада водохранилищ на Волге принесло нашей стране больше вреда, чем пользы, предлагала следующее решение. Чтобы остановить разрушение берегов Куйбышевского водохранилища и накопление донных отложений, она советовала понизить его уровень до естественного уступа древнего Хвалынского моря, существовавшего здесь в четвертичный период.

И как вам эта идея?

Она хорошая, но, боюсь, сейчас неосуществимая.

Почему?

Потому что в наше время электроэнергии требуется все больше и больше. Пока не найдем альтернативные и сравнительно дешевые ее источники, вряд ли что-то изменится. Но пока можно попытаться хотя бы сбалансировать водохранилища Волги.

Как?

Для этого достаточно не загрязнять стоки органическими отбросами с нечистотами и не делать из них питательный бульон, как это происходит сейчас.

Чебоксарский недострой

Насколько надежны плотины первых волжских ГЭС, построенных много десятилетий назад?

Опять же я могу привести пример расположенной рядом с нашим институтом Жигулевской ГЭС. Когда во время весеннего паводка через ее водосливные шандоры идет сброс воды, в Комсомольском районе Тольятти во многих зданиях ощущается вибрация и нередко появляются трещины на жилых домах. То есть возникает небольшая искусственная сейсмичность, хотя в геологическом отношении территория Самарской области стабильна.

Но я знаю, что компания «РусГидро», которой принадлежит почти весь Волжско-Камский каскад ГЭС, постоянно следит за состоянием плотины Куйбышевского водохранилища, поэтому сейчас говорить о риске ее обрушения не приходится. Но не так давно у нас в институте проводилось исследование, в котором моделировалась подобная гипотетическая ситуация. В таком случае ничего хорошего близлежащие территории, конечно, не ждет — это стало бы для них катастрофой колоссального масштаба.

Еще есть проблема Чебоксарской ГЭС, ставшей последней из запланированных при советской власти, так как Ржевский гидроузел и Нижневолжскую ГЭС около Астрахани так и не начали строить. Она ведь так и не вышла на проектную мощность, и сейчас это породило множество проблем — от неполностью загруженных турбин до подтопления побережья Волги в трех регионах.

Проблема недостроенной Чебоксарской ГЭС — это сложный вопрос, требующий отдельного рассмотрения. Видимо, не все рассчитали советские инженеры в 1970-х годах, если возникли такие трудности. Но теперь надо определиться с приоритетами, что важнее: затапливаемые и подтапливаемые земли с живущими на них людьми или дешевая и доступная электроэнергия.

Почему Волгу до сих пор продолжают активно загрязнять, если с 90-х годов немало промышленных предприятий в ее бассейне закрылись?

Возьмем Тольятти, где находится наш институт. В городе с населением свыше 700 тысяч человек до сих пор вся ливневая канализация не имеет системы очистки. И таких городов на берегах Волги много. Вот вам и ответ.

Небрат-близнец Днепр

Может ли Россия использовать опыт других стран, чтобы справиться с этой проблемой?

Конечно. Можно воспользоваться опытом США и Канады по решению экологической проблемы Великих озер. Власти этих стран в свое время пошли на радикальные и непопулярные меры — убрали промышленные предприятия от побережья, модернизировали очистные сооружения, ужесточили экологическое законодательство. В итоге это помогло.

Когда-то самой грязной рекой Европы считался Рейн, хотя, в отличие от Волги, он никогда не был зарегулирован плотинами. Но сейчас и там нет такой проблемы. А если говорить про нашу страну, то у меня складывается ощущение, что у нас многие рассуждают так: «В России воды много, на мой век хватит».

Есть ли сейчас пример похожей экологической ситуации в других странах? Или задыхающаяся и запруженная многочисленными плотинами Волга уникальна?

Разве что Днепр на Украине. Он тоже зарегулирован несколькими плотинами и водохранилищами, которые строились примерно в те же годы и точно таким же образом, что и на Волге. Но какая там сейчас экологическая обстановка, мне сказать трудно. Хотя я подозреваю, что ситуация с Днепром не лучше, чем с Волгой.

Насколько необратим процесс гибели Волги? Можно еще что-то сделать?

Вы задаете очень сложный вопрос. Если говорить образно, то сейчас Волга просто взмолилась: «Хватит меня насиловать! Я уже не выдерживаю». По некоторым параметрам деградация ее экосистемы зашла слишком далеко — по загрязнению, по ядовитым донным отложениям. Чтобы переломить нынешнюю тяжелейшую ситуацию с нашей главной национальной рекой, надо действовать уже прямо сейчас.

Ссылка на источник: https://lenta.ru/articles/2018/06/25/volga_gibnet/